Одинокая звезда Глава 32. Начало отпуска
Измученные горожане спасались на Дону. Поблизости от воды было немного прохладнее. Те же несчастные, кто томился в душном городе, старались снять с себя все, что можно. Если бы могли, сняли бы и саму кожу.
Светлану положили в больницу на сохранение, и Гена теперь целые дни проводил у Леночки. У Ольги, наконец, начался долгожданный отпуск. В его первый день они втроем сидели на холодном полу гостиной − Ольга была в купальнике, а Гена и Лена в одних трусиках, иначе они просто растаяли бы, несмотря на открытые настежь балкон, окна и лоджию.
Ребята сражались в шахматы, а Ольга наслаждалась бездельем, тишиной и болтовней детей, с интересом наблюдая за ходом игры. Сначала выигрывал Гена. Накануне он выучил по книге новое хитрое начало, и Леночка сразу попалась. Она потеряла ладью и теперь отчаянно сражалась, пытаясь выправить положение, — но потеря тяжелой фигуры сильно осложняла ей игру. Уже предвкушая победу, Гена зевнул слона, затем коня, и их роли сразу поменялись. Теперь уже Леночка взяла верх, методично загоняя его фигуры в ловушки, из которых выбраться они уже не могли. Предчувствуя неизбежный мат, Гена смахнул фигуры с доски и лег на спину, сердито глядя в потолок.
— Хочешь играть, умей проигрывать! — назидательно заметила девочка.
Гена перевернулся на живот и ничего не ответил. Проигрывать да еще девочке, да еще Леночке, он не умел совершенно. Когда игра близилась к нежелательному концу, у него немедленно находилось срочное дело или заболевал живот, и он убегал, так и не дав сопернице насладиться победой.
— Если ты будешь обижаться, я не стану больше с тобой играть! Только ты один можешь выигрывать, что ли? Я же не обижаюсь, когда ты выигрываешь. — Лена укоризненно посмотрела на мальчика.
— Да, если бы я не зевнул, ты бы точно проиграла! Я так здорово начал! Ты сразу ладью потеряла. Это был мой выигрыш, мой! Эх! — Гена горестно махнул рукой.
— Но ведь ты же зевнул!
— Но ведь я же нечаянно! Просто обрадовался, что выигрываю, и зевнул. Не зевнул бы — точно бы выиграл!
— Ну, хорошо, — сдалась Лена, — давай вернемся к тому месту, когда ты прозевал слона. Но если еще раз зевнешь, потом не обижайся! Согласен?
Молодец! — подумала Ольга. Правильно, дочка. Он мальчик, ему так важно почувствовать себя умным и сильным! Пусть выиграет, — он ведь на старте взял верх. Как она похожа в этом на Серго. Тот тоже всегда уступал в мелочах — давал человеку возможность сохранить лицо. Зато в главном он был несгибаем. И дочь его такая же.
Обрадованный Гена быстро расставил фигуры, и игра продолжилась. Теперь он играл внимательнее, и Лене приходилось туго. С перевесом в ладью он съедал ее фигуры одну за другой — и так увлекся, что случайно подставил своего ферзя под удар Леночкиного слона.
— Все, попался! — быстро сказала девочка. — Теперь не обижайся. Уговор дороже денег. — И она со вкусом съела его ферзя. Дальше можно было не играть, — это была бы уже не игра, а избиение младенцев.
— Ну что, сдаешься? — Лена победно взглянула на Гену.
— Русские не сдаются! — Гена снова смахнул фигуры и поднялся. — Пойду, посмотрю, что там бабушка делает. Она к маме в больницу собиралась, — может, ей помочь надо.
— Если что, зови нас. Погоди, я тебе пирожков дам, — поднялась Ольга. — Мы с Леночкой утром напекли.
Когда он ушел, мама с дочкой посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Вот он всегда так! Никогда не сдастся! Даже играть с ним из-за этого не интересно. Как проигрывает, сразу начинает хитрить, выкручиваться. Всегда только побеждать хочет.
— Кто ж этого не хочет. Нехорошо, конечно, что он не умеет признавать свое поражение. Но с другой стороны — стремление только побеждать это, наверно, не так уж плохо для мужчины.
Их разговор прервал телефонный звонок. Звонил Отар.
— Дядечка Отарик! — обрадовано закричала Леночка. — А мама уже в отпуске. С сегодняшнего дня. Спасибо, у меня все хорошо! Дать ей трубку? Мамочка, он тебя просит.
— Оленька! — услышала Ольга ласковый голос Отара. — Дождитесь меня. Я на днях приеду за вами. Хочу посмотреть, как вы устроились. У меня в вашем городе много друзей в органах. Всех повидаю — пусть за вами присматривают. Мать Серго совсем сдала. Ждет вас — не дождется! Я буду через два-три дня. Билеты не покупай — сам все сделаю. Подарок к новоселью вам привезу.
— Спасибо, родной. Приезжай поскорее, Леночка тебя тоже ждет с нетерпением.
Ведь, в сущности, чужой человек, подумала Ольга, положив трубку, а роднее его у нас только бабушки. Леночку любит, как свою дочь, как друга своего любил когда-то. И ко мне относится, словно брат родной. Дай Бог ему счастья — он этого так заслуживает! И огради от беды.
Через два дня утром, когда мама с дочкой приготовились завтракать, снова зазвонил телефон.
— А я уже в вашем городе, — услышали они. — Звоню с вокзала, чтобы готовились меня встречать. Не разбудил вас?
— Нет, Отарик, мы рано встаем. Только завтракать собрались. Теперь не будем садиться — тебя подождем.
Обрадованные Ольга с Леночкой достали самую красивую скатерть, накрыли стол в гостиной, расставили праздничную посуду. Зная о приезде Отара, Ольга купила его любимые зелень и фрукты, приготовила мясо в остром соусе и поставила на стол бутылку самого лучшего грузинского вина, какое сумела найти в магазинах.
Едва они разложили ножи с вилками, как раздался длинный звонок в дверь. На пороге стоял их грузинский гость. У его ног примостились две огромные коробки, а в руках он держал большую плетеную корзину. Эта корзина помешала Леночке сразу повиснуть у него на шее, и потому она только подпрыгивала на месте, счастливо повизгивая от нетерпения. Наконец он перешагнул порог и наклонился, чтобы поставить корзину на пол, а выпрямился с уже висевшей на нем любимицей.
— Леночка, ты бы помогла дяде Отару коробки занести. Ну что ты, как маленькая. Он же с дороги, устал.
— Ничего-ничего, я тоже по ней соскучился, — заговорил он, целуя девочку. — Ну-ка, дай я на тебя полюбуюсь. Да тебя не узнать! Год назад была еще ребенком, а сейчас совсем большая стала. Уж семь лет исполнилось — наверно, в школу собираешься?
— Нет, Отарик, я не хочу ее в этом году в школу отдавать. Она так зимой болела — одно воспаление легких за другим. Мы просто замучились. Пусть еще годик дома посидит, окрепнет. Ничего страшного — пойдет с восьми лет. Зато может будет меньше болеть.
— И правильно! Ну, показывайте, как устроились.
Квартира Отару понравилась. Комнаты большие, светлые, и есть лоджия с балконом. И удобства раздельные. И коридор — не "узкий в бедрах", как в Ленинграде. И кухня довольно просторная.
— Хорошая квартира, — удовлетворенно одобрил он, — в самом центре и этаж подходящий. Теперь давайте смотреть подарки.
— А, может, сначала позавтракаем? А то все остынет.
— Ну, рассказывай, синеглазая, о своих успехах. — Сидя за столом, Отар с удовольствием разглядывал оживленное личико девочки. — Что за год приключилось, чему за год научилась?
— Ой, столько всего было! В шахматы научилась играть. Уже решаю уравнения с двумя неизвестными. Мне очень математика нравится. Просто бы не отрывалась. Я теперь в садик хожу. Там так интересно, столько друзей! Все мальчики хотят со мной дружить. И девочки тоже.
— Не обижают тебя в садике?
— Кто ж меня обидит? Гена же тут как тут. Как даст — мало не покажется!
— Кто это Гена?
— Мой названый брат. Он живет над нами на пятом этаже. Он за меня горой! Когда в садике на меня мальчишки хотели напасть, так он один против всех пошел. И Вене ухо прокусил. Он даже одного взрослого хулигана не побоялся. Хулиган хотел меня схватить, а Гена как бросился на него! А тот его ударил — Гена аж покатился. И кровь из носа пошла, много крови! Но он не испугался и снова бросился на этого хулигана — его Борькой зовут. И тоже укусил! В нос.
— И чем же это закончилось?
— О, мы так визжали, что взрослые милицию вызвали. И Борьку в милицию забрали. Он потом приходил к Гене извиняться. Его отец побил. А Гена стал ходить в секцию, где учат драться. Ему тоже семь лет, но он такой высокий и сильный, что ему больше дают. Но в школу он без меня идти не хочет. Хотя уже умеет и читать, и писать. Мы еще с Маринкой Башкатовой на английский ходим. Я уже кое-что по-английски могу говорить. А Марина стихи сочиняет. Настоящие!
— Серьезные дела у вас тут творятся, как я погляжу. Надо поближе познакомиться с твоим защитником. А как у тебя на работе? — обратился он к Ольге.
— Ох, Отарик, столько всего случилось, что сразу и не расскажешь! Обстановка на кафедре была, как в джунглях — кто кого съест: зав меня или я его. У меня это получилось лучше. В общем, съела я заведующего кафедрой Паршикова Сан Саныча и заняла его место. Вот так.
— Не боишься, что отомстит? Мужчины не любят, когда женщина берет верх.
— А его уже нет на кафедре, ушел в другой вуз. И приятельница его — партийный секретарь — тоже перешла на другую работу. Та еще кобра была! Осталась пара его сторонников, но мы их перевербуем. Мне бы кафедру физики прибрать к рукам, тогда можно было бы плодотворно поработать. Там есть толковые ученые — я узнавала. Их работу да с моей соединить — хорошие результаты получились бы. И порядок там навести не мешает. Причем все можно сделать тихо, без скандалов.
— Ну и как, получится, что задумала?
— Сложно сказать. Все зависит от ректора. А он зависит от более высоких инстанций. Обещал подумать.
— Мясо вкусное, — похвалил Отар Ольгину стряпню.— И картошка с грибами просто объедение. Что за грибы?
— Не бойся, это шампиньоны. В магазине " Кооператор" покупала.
— Что, у вас в магазинах теперь грибы продают? Надо же! Ну, спасибо, накормили вы меня до отвала. Теперь я буду подарки вручать, а то моя названая племянница что-то притихла. Наверно, ждет не дождется увидеть, что там дядя Отар привез.
— И вовсе нет! — возразила Лена. — Немножко интересно. Я вас и без подарков люблю.
— Ага, все же интересно. Тогда пошли разбираться, что там в коробках и в корзинке.
Подарков Отар привез великое множество. В основном это были наряды для Леночки и Ольги. Больше всего девочке понравились дубленка с капюшоном и джинсовый брючный костюмчик. Он, правда, оказался немного великоват, но девочка так быстро росла, что осенью, когда Леночке предстояло снова идти в детский сад, должен был стать ей впору. Ольга даже почувствовала себя неловко от обилия таких дорогих подарков.
— Так это же не только от меня, — убеждал ее Отар, — а еще от родни Серго и родных того мальчика. И с работы, и от друзей Серго. А к новоселью я вам привез люстру.
— Ну, зачем ты утруждал себя? У нас же есть абажур — еще тот, из Ленинграда. Он в Леночкиной комнате висит. А в гостиной неплохая люстра с тремя рожками.
— Э, нет, это непростая люстра. Дай-ка мне лестницу — я ее вместо вашего старого абажурчика повешу у Лены в комнате. А вы пока не заходите. Когда будет готово, я вас позову.
Пока мама с дочкой убирали в гостиной и мыли посуду, их гость, стоя на складной лесенке в комнате Лены, что-то сооружал под потолком. Наконец он позвал их:
— Идите, принимайте работу.
Сначала они не поняли, что произошло. В комнате как будто поменялся климат. Вместо липкой жары в ней царила приятная прохлада. Легкий ветерок овевал их потные лица. Под потолком на месте старого абажура висела необыкновенная люстра из трех перламутровых раковин, переливавшихся всеми цветами радуги. Под ними находился вентилятор, лопасти которого и создавали эту замечательную прохладу. Скорость их вращения можно было плавно менять от чуть заметного дуновения до настоящего вихря. Теперь было где спасаться от удушающей жары, не дававшей им нормально жить весь последний месяц.
Они бросились обнимать и целовать доброго волшебника, так любившего и баловавшего их обеих. Он весело закружил их по комнате, пока все трое не повалились на пушистый ковер, подаренный им в прежние годы. Так они полежали некоторое время, наслаждаясь прохладой. Потом Отар поднялся.
— Ну, девочки, вы отдыхайте, а я пойду навещу старых друзей. Да и дела кое-какие в вашем городе надо сделать, поручения есть. Часика через три вернусь.
— Куда же ты по такой жаре? Подождал бы, пока она спадет, — забеспокоилась Ольга. — Там сейчас самое пекло. Градусов пятьдесят, наверно.
— Это ты кому говоришь? Человеку Юга? Я же грузин, для меня Солнце — брат родной! Это тебя, северянку, оно обжигает, а меня ласкает.
Когда Отар спускался по лестнице, мимо него вихрем пронесся наверх мальчонка, пребольно ударивший его в солнечное сплетение. Отар даже покачнулся.
— Ты что, хулиган, делаешь? Почему дерешься? Ну-ка постой!
Он догнал пацана у дверей квартиры на пятом этаже, в которую тот уже успел позвонить. На его отчаянный звонок открыла пожилая женщина. Оттолкнув ее, мальчик бросился в комнату.
— Что вам нужно? Зачем гонитесь за ребенком? — грозно спросила женщина, по-видимому, бабушка сорванца.
— А зачем он хулиганит? Ударил меня только что на лестнице ни за что ни про что.
— Может, он нечаянно вас толкнул?
— Нет, не нечаянно! Кулаком со всей силы. Теперь, наверно, синяк будет. Что за город такой? Только в гости приехал, и сразу бьют. Спросите, за что он меня ударил.
— Чтоб не приезжал! — послышался плачущий голос мальчика. — Уезжай лучше, а то еще получишь!
— Что такое? — не поверила своим ушам бабушка. — Гена, что ты несешь? Простите, а вы кто?
— Я друг отца девочки, что живет на третьем этаже. Приехал, чтобы отвезти их в Батуми к родным. Между прочим, я милиционер, — вот заберу тебя за хулиганство.
— Вы Отар! — обрадовалась бабушка. — Они вас так ждали! С приездом! Да вы заходите, заходите! Гена, что за выходки? Ты почему руки распускаешь?
— Вот ты кто! — вдруг понял Отар. — Ты Леночкин названый брат! Защитник ее! Это ты ее от хулигана во дворе спас. А сам почему дерешься?
— А зачем вы приехали? — Мальчик, лежа на диване, горько плакал. — Увезете ее на целый месяц! Я не хочу, не хочу-у-у!
— Во-от в чем дело! Но тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе поскучать. Леночка и ее мама давно ждут этой поездки. И Леночку там очень ждут ее бабушка и братики, и тети ее.
— Дядечка, миленький! — Мальчик скатился с дивана и вцепился Отару в брюки. — Не увозите ее, пожалуйста! Ну, пожалуйста! Я не могу целый месяц без нее! Она же мне тоже сестра. Я буду очень, очень скучать!
И чувствуя, что не в силах найти слова, чтобы его поняли эти взрослые, Гена снова залился безутешными слезами.
— Ну и дела! — растерялся Отар. — Да я бы взял тебя, дружок, с собой. Дом там большой, и гостю, да еще такому герою — Леночкиному защитнику — все будут рады. Но отпустят ли тебя мама с бабушкой?
— Гена, как тебе не стыдно! Не слушайте его. — Рассерженная бабушка попыталась поднять внука с пола. — Прекрати сейчас же истерику! Ты уже большой, должен понимать.
— А может, отпустите мальчонку с нами? Ольга Дмитриевна едет, и я за ним присмотрю. И Леночке будет веселее. У вас, я слышал, предстоят большие хлопоты — дочь рожает. Все посвободней будете. А за Гену не беспокойтесь — он будет под надежным присмотром, сам глаз с него не спущу.
— Ой, да он, может, вам мешать будет? Все-таки чужой ребенок, — засомневалась бабушка, в душе уже соглашаясь с ним. В самом деле, появятся в доме близнецы — не до Гены будет. А Лена уедет. Чем он будет целыми днями заниматься? Он же со своим настырным характером сам изведется и всех вокруг изведет.
Мальчик, с замиранием сердца слушавший их диалог, вдруг почувствовал, что бабушка вот-вот согласится.
— Бабулечка, родненькая, клянусь, я буду слушаться! Я все буду кушать! Я от старших ни на шаг! Ну, миленькая, дорогая, отпусти меня с Леночкой на море! Я так мечтаю его увидеть!
— Что, мальчик ни разу на море не был? Надо, надо отпустить. Такой случай упустить никак нельзя, — как можно убедительнее заговорил Отар.
— Я же без согласия его матери не могу дать разрешения. Вы когда собираетесь ехать?
— Дня через три, не раньше. У меня здесь еще дела есть. Да и ремонт кое-какой хочу у них сделать. Лоджию застеклить, чтобы зимой не наметало. Сантехнику поменять — уж больно она у них старая да некрасивая.
— Это вы все правильно говорите. Хорошо. Вечером буду у дочки в больнице — спрошу ее. Если отпустит — ладно, пусть едет. Вы только скажите, сколько денег нужно ему в дорогу.
— Да какие деньги? О чем вы? Провезем мы его бесплатно. А на еду? Да что, мы пацаненка не прокормим. Вам такие расходы предстоят! Ничего не надо, не беспокойтесь.
— Что ж, герой, — обратился он к мальчику, еще не поверившему в свое счастье, — готовься. Если мама согласится, возьмем тебя с собой. Слушаться будешь?
— Клянусь! — горячо заверил Гена. — Дядечка, простите меня! За то, что я на лестнице... Просто... мне было очень плохо, очень! Я больше никогда так делать не буду!
— Понимаю. Ладно, забудем. — Отар погладил мальчика по голове. — Ну что, мир? Давай пять!
Они крепко, по-мужски, пожали друг другу руки и, довольные, расстались.
Светлана, измученная жарой и страхом перед предстоящими непростыми родами, легко отпустила сына.
Известие, что с ними едет Гена, привело Леночку в полный восторг. Она уже предвкушала, как покажет ему море, тоннели, как познакомит с братиками. И как они вместе будут купаться и загорать, и лазить по горам. И все их заветные местечки, где много-много черной ежевики и красного кизила. Вот будет весело!
Как она умеет радоваться чужому счастью, думала Ольга. Совсем, как Серго. Тот тоже любил радовать людей, даже незнакомых. — Радость человеку нужна, как кислород, — говорил он, — без нее он чахнет. Если можешь, сделай человеку хорошо. Хотя бы скажи ласковое слово. Или просто улыбнись. Это ведь нетрудно. Все добром тебе обернется.
© Ирина Касаткина, Дом Поэта, 10.09.2024
Свидетельство о публикации: I-KA № 464179769
Нравится | 0
Cупер | 1
Шедевр | 0
Рецензии
Прочёл с удовольствием. Внимание мгновенно заостряется на аксиоме:
«Но с другой стороны — стремление только побеждать это,
наверно, не так уж плохо для мужчины».
С первой строчки хочется читать. Казалось бы, что проще – повествовать о погоде,
однако великолепно – легко и тонко: «Последние дни июля принесли невиданную жару…»
И так до финальных строк присутствует гоголевское мастерство. Такое же воздушное, лёгкое восприятие, боюсь сказать – текста. Это нечто большее.
Вспомнил свою юность – тоже не любил проигрывать в шахматы,
особо за мат в два хода. Бывало провороню и не соглашаюсь. Считал, что это не по-дружески.
Ловлю себя на мысли, что не могу отличить вымысел от реальных событий. Кинематографическая восприятие до мелочей, словно вижу происходящие перед глазами как в кино. Атмосфера главы, как и в остальных, принимается приятным откликом сознания. Жаль, что в нынешнее время, так мало ценителей настоящей прозы, поэзии и вообще искусства в целом. При всех образовательных бумажках, народ скуп и тёмен. Время вдумчивого чтения книг прошло. Вспомните, как на ночь давали прочесть «Мастер и Маргарита» в журнале…
Я не критикан и не подпевала – простой читатель. Ставлю супер!
С уважением, Николай Проявитель-Гончаров.
RSS лента рецензий этой записи