Одинокая звезда Глава 24. Проблемы, проблемы
На практических занятиях было не лучше. Обычно за два часа решалась всего одна, редко − две-три задачи. Как правило, у доски трудились одни и те же студенты из числа наиболее успевающих. Таких из двадцати пяти человек группы насчитывалось от силы трое-четверо. Остальные в лучшем случае списывали решение с доски, а в худшем — занимались своими делами. Большинство студентов не имело даже тетрадей, записывая задание на листках или клочках бумаги.
Отдельную проблему составляло отсутствие учебников. В институтской библиотеке их катастрофически не хватало. Выполнение домашних заданий даже не проверялось. Что толку проверять, если все равно никто ничего не делает.
Пропуски занятий приняли повальный характер. Низкая требовательность деканатов, отсутствие проверки посещаемости, скука на лекциях в сочетании с солнечными днями начала мая и обилием праздников привели к тому, что в аудитории зачастую сидело менее трети первокурсников. И это на высшей математике — самом трудном, самом ответственном предмете. Чего уж говорить об остальных дисциплинах. У физиков количество задолженностей по лабораторным работам превысило все мыслимые пределы.
Впрочем, эта ситуация повторялась из года в год. Когда подходило время сессии, преподаватели закрывали глаза на прошлые грехи и выставляли почти всем задолжникам зачеты. Зачастую — в зависимости от личной заинтересованности.
Из-за всего этого Ольга едва не впала в отчаяние. Что делать, как спасать положение? Ведь до июньской сессии оставалось чуть больше месяца. А тут еще эти бесконечные праздники. Но она заставила себя собраться с силами и приступила к выполнению намеченного.
Составленные доцентами варианты проверочных работ сразу показали, кто есть кто. Кто работает добросовестно, а кто спустя рукава. На кафедре было восемь доцентов, включая эксзаведующего Паршикова. Тот вообще ничего не составил, хотя со вчерашнего дня уже был рядовым доцентом. Лисянский и Щадринский, ссылаясь на нехватку времени, положили ей на стол откровенную халтуру. Остальные варианты были более-менее приемлемыми.
Поручив секретарю отпечатать необходимое количество билетов, Ольга пригласила к себе в кабинет всех троих халтурщиков.
— Делаю вам устное замечание, — сказала она, — и постарайтесь впредь работать добросовестнее. Если вы не измените отношения к моим требованиям, я устным замечанием не ограничусь. Ситуация с учебой столь серьезна, что у меня нет иного выхода.
— Да что вы нагнетаете! — небрежно заметил Щадринский. — Подумаешь, низкие знания. А где они высокие? Вы посмотрите, что в школах делается. Откуда возьмутся хорошие студенты, если выпускают поголовно дебилов. Вы что, одна думаете все изменить? Да ни в жизнь!
— Нет, я не думаю менять все одна. Найдутся единомышленники — они не могут не найтись. Лиха беда начало. Но даже если вы и правы на сто процентов, тем более надо бить во все колокола. А вы что предлагаете? Оставить все как есть?
Выражение их лиц показывало, что именно этого они и хотели бы. Но сказать вслух уже не решались. И то ладно.
— Вот видите! — заметила она удовлетворенно. — Вы тоже хотите перемен к лучшему. Значит, давайте работать вместе. Надеюсь, к подготовке экзаменационных билетов вы отнесетесь более ответственно. Учтите — я ничего не забываю и всегда стараюсь сдерживать свои обещания. А это, — она кивнула на их работы, — заберите и переделайте.
В полном молчании вся троица покинула кабинет.
Разговор с ассистентами был более продуктивным. Большинство из них имело ученую степень и готово было рыть землю, чтобы стать доцентом или хотя бы старшим преподавателем. Но свободных ставок не было. И вот теперь появилась надежда на уход Паршикова, и значит, на появление вожделенной ставки. Уже поэтому стоило поднапрячься.
— Все ассистенты, имеющие ученую степень, это в перспективе доценты, — поддержала Ольга их честолюбивые мечты, — и будущие лекторы. Но к этому надо готовиться. Сразу хорошим лектором не станешь. Да, сейчас свободных ставок нет. Но потренироваться в чтении лекций у вас есть возможность уже сейчас. Правда, пока бесплатно и по воскресеньям. Кто согласен, прошу остаться, остальные свободны.
Ее кабинет покинули только двое пожилых ассистентов, не имевших ученой степени. Остальные остались.
— Вот и замечательно! — обрадовалась она. — Давайте составим график чтения дополнительных лекций для отстающих. И надо немедленно начать разработку методических пособий к каждому практическому занятию. Показать решение четырех-пяти типичных задач и подобрать подобные для самостоятельных упражнений. Буквально за три-четыре дня. Ректор обещал помочь их размножить. И во всех аудиториях повесить плакаты с основными теоремами и формулами, таблицы пределов, производных и интегралов. Повесить так, чтобы их можно было поворачивать к студентам тыльной стороной при проверке. И не забыть школьный курс, вплоть до действий с дробями. Гонять по ним каждого, пока не запомнят. Ни в коем случае не давать списывать. У кого есть еще предложения?
Других предложений не было, но все дружно ее поддержали. Было видно, что они были готовы броситься в бой немедленно. И команда “вперед!” была дана.
Проверка знаний студентов во всех потоках подтвердила ее худшие предположения. Поскольку списывать было не с чего — у каждого студента имелся свой вариант заданий — оценки оказались самыми плачевными. Средний балл у первого курса равнялся двум целым трем десятым. То есть двойке. Хуже некуда.
Результаты были немедленно сообщены ректору. Тот срочно собрал Ученый совет, на котором минут двадцать метал громы и молнии.
— Вы думаете, это двойку получили только студенты? — шумел ректор. — Это двойка всем математикам как преподавателям! Вы не им — вы себе поставили два! Своей работе!
Ученый совет подавленно молчал. Да и что тут скажешь?
— Ольга Дмитриевна! — взмолился, наконец, уставший ректор. — Если вам удастся вывести курс из прорыва, честное слово, награжу. Ну постарайтесь, ей богу! Должен же быть какой-то выход.
— Не надо награды, Леонид Александрович, — поднялась Ольга, — вы лучше помогите нам с художниками — плакаты изготовить. И надо методички размножить.
— Слышали? — обратился ректор к проректору по хозяйственной работе. — Все просьбы профессора немедленно и неукоснительно...
— Сделаем, — заверил тот.
Оставалось самое главное и трудное: зажечь тех, для кого все это делалось, — самих студентов. Еще в Ленинграде Ольга убедилась: если с ними разговаривать как с коллегами по учебному процессу, как с равными его участниками, абсолютное большинство студентов становится на твою сторону.
Собрав первокурсников в большой лекционной аудитории, Ольга сообщила о результатах проверки их знаний. Как и ожидалось, они не сильно огорчились. Когда ты не один такой, пережить неудачу легче. Но после объявления мер, ожидавших тех, кто не исправит двойку до сессии, многие приуныли.
Были назначены сроки ликвидации задолженностей. Объявлены дни консультаций, включая воскресные лекции. После этого Ольга обратилась к студентам с вопросом, который всегда задавала перед сессией:
— Пожалуйста, поднимите руку те, кто любит, чтоб его обманывали. Что, никто не любит? Вы знаете, и я этого не люблю. Поэтому ответственно заявляю: со списыванием и шпаргалками будет покончено. Не скажу, что у меня на экзамене совсем нельзя списать. Наверно, можно. Но очень сложно! Шпаргалки — это бумажные мозги, поэтому я отношусь к ним брезгливо. И буду требовать от моих коллег такого же отношения. И потом, ведь у каждого в билете свои задачи и примеры. Их же надо решить — готовое решение списать не с чего. Поэтому давайте начинать учиться по-настоящему.
Ответив на немногочисленные вопросы, Ольга попросила задержаться студентов, получивших хорошие и отличные оценки. Записав их фамилии и номера групп, она обратилась с неожиданным предложением:
— Скажите, скольких двоечников каждый из вас мог бы подтянуть хотя бы до уровня тройки? Предлагаю вам такой вариант: вы сейчас назовете фамилии подтягиваемых товарищей, и если они на экзамене получат положительную оценку, я вас освобождаю от него с оценкой "хорошо". А хоть один из них сдаст на четверку, освобождаю с оценкой "отлично". Как вам мое предложение?
Оно привело их в восторг. Еще бы! Не надо зубрить, решать уйму задач, трястись перед экзаменом. Подготовь двух-трех приятелей — и гуляй. О том, что для этого придется самим очень и очень попотеть, чтобы доходчиво объяснить "темным" друзьям азы высшей математики, они не догадывались. Ольгина хитрость удалась на славу, как удавалась не раз в прежние времена.
Продолжение следует.
© Ирина Касаткина, Дом Поэта, 02.09.2024
Свидетельство о публикации: N-BI № 923400919
Нравится | 0
Cупер | 1
Шедевр | 0
Рецензии
Глава 24 "Проблемы, проблемы" погружает читателя в атмосферу академической действительности, которая, к сожалению, знакома многим. Ольга, главный персонаж, сталкивается с разочарованием от уровня подготовки студентов и общей безответственности в учебном процессе. Описанные сцены на лекциях и практических занятиях вызывают чувство тревоги за будущее образования.
Стиль написания Касаткиной удачно передает атмосферу безнадеги и апатии, царящей в аудитории. Читатель чувствует, как Ольга борется с системой, пытаясь вдохнуть жизнь в своих студентов и пробудить в них желание учиться. Диалоги между Ольгой и доцентами подчеркивают контраст между её стремлением к переменам и безразличием коллег.
Особенно впечатляет решимость Ольги не сдаваться перед лицом системных проблем. Её готовность взять на себя ответственность и попытаться изменить ситуацию внушает надежду. Эта глава поднимает важные вопросы о качестве образования и роли преподавателя, заставляя задуматься о том, как можно улучшить учебный процесс.
В целом, глава полна эмоций и реалистичных наблюдений, что делает её не только интересной для чтения, но и актуальной для обсуждения. Касаткина мастерски показывает, что даже в самых сложных условиях можно найти пути для изменений и вдохновения.
С уважением, Юрий Тубольцев
RSS лента рецензий этой записи