Одинокая звезда Глава 83. Она неземная
Когда она вошла в класс, он сидел на своем обычном месте за их столом. Взглянув на него, Лена поняла, что разговор неизбежен. И тягостный. Но зачем, зачем? Лучше ведь не будет — будет только хуже.
Буду молчать, — решила она, — или отвечать односложно. Может, отстанет? Скажу, что, если будет доставать, отсяду.
Она села на свое место рядом с ним. Он молчал.
— Ну, — не выдержала она первой, — приступай.
— Марина не пришла.
— Вижу.
— Скажи себе спасибо. Твоя заслуга! Теперь ей ничего не нужно. Ни школы, ни института — ничего.
— Мне очень жаль.
— Значит, ты все знаешь? Про нее и про него.
— Знаю.
— Понятно. Купил он тебя, значит, с потрохами. Интересно, чем? Компьютером или папиной иномаркой?
— Еще одно слово, и я отсяду.
— Отсаживайся. Слов будет много.
— Мария Петровна, можно я пересяду? — Лена подняла руку.
— А что случилось? — спросила дотошная Мария Петровна. — Поссорились?
— Ей доска отсвечивает, — ответил Гена.
— Раньше не отсвечивала, а теперь отсвечивает? Ну, пересаживайся. Кто знает, почему Башкатовой нет?
— У нее болит сердце, — опять ответил Гена при полном молчании класса, — почти разрыв.
— Так врача надо срочно.
— Врач не поможет. Есть только одно лекарство, которое ее спасет. Но владелица его не дает, говорит, самой нужно. Жадная.
— Гнилицкий, хватит мне голову морочить! — рассердилась учительница. — Сердечные дела не должны мешать учебе.
— Не должны, — согласился Саша Оленин. — Но здорово мешают! Хорошо было бы, если б не было у нас сердец, да, Мария Петровна? Никаких посторонних мыслей, никаких вредных эмоций. В голове одна учеба. Все бы учились только на пятерки. И Башкатова пришла бы в школу.
— Мария Петровна, можно я уйду? — подняла руку Лена. — У меня все сдано, все зачеты. Вы обещали отпустить, у кого сдано.
— Иди. Только, пожалуйста, без приключений. А то вы все какие-то сегодня... нервные — еще выкинете чего.
— Можно и мне? — поднял следом руку Гена. — У меня тоже все сдано. А если она чего выкинет, я подберу.
— Иди. Господи, когда это полугодие, наконец, закончится? Как я от вас устала — нет сил!
— Не хочешь лучшую подругу проведать? — спросил Гена, догнав Лену. — Полюбуешься, как она там... утопает в слезах. Может, у тебя спасательный круг для нее найдется?
— Гена, чего ты добиваешься? — Лена остановилась. — Вывести меня из терпения? Считай, что уже вывел.
— Я хочу, чтобы ты одумалась. Смазливая рожа еще не все. Он подонок, ты это понимаешь? Из породы предателей! Он предаст тебя так же, как предал Марину!
— Не смей за мной идти! — крикнула девушка и, круто повернувшись, побежала в противоположную сторону. Забежав в первый попавшийся подъезд, она прислонилась к стенке и закрыла глаза. Все-таки он ее достал! Несправедливость его слов так больно ранила ее, что состояние счастья, с которым она проснулась этим утром, бесследно исчезло — осталось только чувство обиды и боли. В груди ныло и сильно хотелось плакать.
В подъезд кто-то вошел и остановился напротив нее. Если это Гена, — подумала Лена, — я не выдержу. У меня начнется истерика. Пожалуйста, Господи, пусть это будет не он!
Она открыла глаза. Перед ней стоял Дима.
— Я уже час околачиваюсь возле вашей школы, — сказал он, вытирая ей слезы своим платком в клеточку. Можно я догоню твоего друга детства и набью ему морду? У меня просто руки чешутся.
— Нет, Дима, не надо. По-своему, он прав. Ему очень больно за себя и за Марину.
— Так что — пусть теперь измывается над тобой?
— Ничего, я потерплю. Ведь нам с тобой в сто раз лучше, чем им. Может, ему не так больно, когда он делает больно мне?
— Да кто ему дал право! Нет, я все-таки до него доберусь. Пусть оставит тебя в покое! Он тебе никто! Сосед по дому. И пусть не лезет не в свое дело!
— Дима, он мне не просто сосед. Пойми, он посвятил мне всю свою жизнь. Оберегал меня с детских лет от всяких неприятностей, столько раз выручал из беды. Я не могу просто так от него отмахнуться. Пусть говорит, что хочет, — я потерплю. Буду молчать, и все. Ты не вмешивайся, ладно?
— Так что, теперь ему в ножки кланяться? За то, что он тебя опекал? Пусть радуется, что все эти годы жил рядом с тобой, имел счастье видеть тебя каждый день! Пусть за это спасибо скажет! Нет, я терпеть это не намерен! Если еще раз увижу, как он тебя терзает, выдам ему по первое число! И не защищай его, не поможет!
— Димочка, как хорошо, что ты здесь! Мне сразу стало так легко! Будто камень с души свалился.
Он обнял ее и прижал к себе. Чувство счастья, охватившее его, было столь велико, что он не мог вымолвить ни слова. Просто стоял и прислушивался к стуку собственного сердца, колотившегося где-то в горле.
Она прислонилась щекой к его дубленке и замерла. Тишина окружила их. Ни звука не доносилось с улицы — будто весь мир примолк, чтобы не мешать им. Большой рыжий кот спустился с лестницы, но, заметив их, опрометью метнулся обратно. Никто не заходил в подъезд и не выходил из него, словно дом был нежилым.
Неужели это правда, — думал Дима, — что я стою здесь с ней и обнимаю ее? Она неземная, она... я не знаю таких слов, чтоб выразить, как она прекрасна! Если я поцелую ее сейчас, то умру от счастья! А если не поцелую, еще больше умру.
Он посмотрел вниз на ее лицо, и в это время она подняла его. Их глаза встретились, и его душа так и рванулась навстречу ее душе, таившейся в глубине огромных, блистающих в полутьме подъезда очей.
— Лена, я не могу выразить, как люблю тебя! — простонал он. — Таких слов нет в человеческой речи. Только мигни, и я умру за тебя, не раздумывая!
— Нет, пожалуйста, живи! — счастливо проговорила она. — Я, наконец, нашла тебя, а ты умирать собрался. Как же я останусь без тебя?
— Лена, можно, я тебя поцелую? — И он замер. Неужели и это ему можно?
Она коротко вздохнула, опустила свои роскошные ресницы и подняла носик. Он осторожно поцеловал ее в полуоткрытые прелестные губы, так похожие лепестки нежного цветка. Она спрятала лицо у него на груди, а он погрузил нос в ее золотые волосы, вдыхая их теплый аромат. С предельной ясностью он понял, что эти мгновения — лучшие в его жизни, лучше уже никогда не будет. Он не мог объяснить, почему в этом уверен, но твердо знал, что это так. Слишком хрупким было их счастье, и слишком много опасностей таил окружающий мир. Но уже за эти волшебные мгновенья превеликое спасибо ласковой судьбе!
Сверху послышались шаги, и они отпрянули друг от друга. Он открыл дверь, пропуская ее, и зажмурился от яркого после полутьмы подъезда солнечного света. Они постояли, раздумывая, куда идти, Хотелось на необитаемый остров, но обстоятельства не позволяли.
Постояв, они направились к дому Лены, держась за руки, как дети. Счастье настолько ослепило их, что они едва не угодили под машину. Правда, переходили они дорогу по зебре, − но кто из наших водителей обращает внимание на такую мелочь? В последний момент мчавшаяся прямо на них "Волга" умудрилась их объехать. Иначе, миновав все превратности судьбы, они разом очутились бы на небесах. Но до них даже не дошло, насколько они были близки к Богу. И потому только недоуменно посмотрели на грозившего им кулаком водителя, вынужденного остановиться, чтобы прийти в себя.
Так, держась за руки, они и вошли во двор на виду у поджидавшего Лену Гены. Когда она убежала, он добрел до своего двора и принялся метаться по нему, терзаясь тревогой за нее и проклиная себя, что не пошел следом. И вот теперь она куда-то пропала и неизвестно, где ее искать.
Когда он увидел их, таких счастливых, то испытал тройное чувство. Облегчения, что с ней ничего не случилось, и боли в сочетании с дикой ревностью. И острой ненависти к тому, кто шел рядом с ней. Но взглянув на ее сияющее лицо, понял, что сейчас скандалить бесполезно. Зажав эмоции в кулак, он круто повернулся и побежал на свой этаж.
— Извини, Дима, — виновато сказала Лена, — что я не приглашаю тебя сейчас. Но у меня дома не прибрано — утром не успела. Приходи к нам сегодня в семь. Мама хотела с тобой познакомиться. Я ей все рассказала. Про нас и про Марину. Она нормально отнеслась. Мы с ней вчера испекли торт "рыжик" — очень вкусный. С медом и грецкими орехами. Придешь?
— А давай я сейчас к тебе пойду, — предложил он, продолжая держать ее за руку. — Помогу прибрать. Дома вся уборка на мне. А то до семи еще уйма времени — я просто умру с тоски.
— Нет, что ты! — Она представила себе неприбранную постель, гору грязной посуды на кухне, помыть которую у них вечером не хватило сил, и пыль в гостиной. — Нет, Димочка, не надо. У тебя разве назавтра нет уроков?
— Ох, ты! — Он вспомнил, что надо сдать чертеж, иначе чертежник не поставит ему пятерку. Раньше он на это черчение чихал бы. Но теперь, когда в полугодии светили только пятерки, не хотелось из-за такой ерунды все испортить. — Черчение, будь оно неладно! — с досадой сказал он. — Спасибо, что напомнила, а то пришлось бы ночью дочерчивать. Значит, в семь?
— Погоди, — остановила его Лена, — ты номер моей квартиры знаешь?
— Разберусь, — засмеялся он, — третий этаж направо. Мы же маму твою видели в окне — ты что, забыла? Мне твои окна даже приснились.
Наконец он ушел. И пока шел до дома, повторял вслух на все лады: — "Леночка-Лена! Леночка-Еленочка!", наслаждаясь звуками ее имени.
© Ирина Касаткина, Дом Поэта, 03.11.2024
Свидетельство о публикации: E-XE № 193606850
Нравится | 0
Cупер | 0
Шедевр | 0
