Возвращенье - Глава Четвёртая
Отец – приятный собеседник.
И мама слушает при том,
и ваш слуга, вернувшийся наследник,
сидим за праздничным столом.
Возвращенье близких – это праздник!
И хорошо, что праздник в любой день.
И хорошо, что ни одним указом
его не выставил нам кремль!
98
Люблю родителей заботу
и без заботы их люблю!
Домой спешил я до икоты
и вот счастливый ем и пью!
Завален стол благой закуской,
здесь сало теплиться с икрой,
деликатесы доставались трудно,
продукт хороший был под полой.
99
Да человек не только хлебом
живёт и здравствует свой век,
он взгляд наводит в небо,
во мраке ищет солнца свет.
Но коммунисты грубо отлучали,
от веры подгоняли в коммунизм,
сначала сроки назначали,
потом совсем уж заврали́сь.
100
При власти их толпою рвались
товар дешёвый оторвать,
в очередях томились, надрывались
за пайкой с номером стоять.
Карандашом писали на ладонях,
чтоб очередь разумно соблюсти,
за всем стояли, и хорошие гондоны
не так уж просто было обрести.
101
Бывало, кинешься с толпою,
стоишь и спросишь, – Что дают?
Секрет ближайший не откроет
лишь позже сообщенье шлют.
Бумага для туалета в дефиците,
хорошие обои тоже дефицит,
без по́датей вопросов не решите,
совковый всюду правил быт.
102
Однако, многое имело и доступность,
на отдых отправляли взрослых и детей,
доступно было море, и преступник
имел всегда прописку лагерей.
Столоначальники имели телефоны,
решал судьбу вышестоящий телефон,
говорили, власть была народной,
где был рабочий гегемон.
103
Меня пугало это слово зверским
оттенком с правотою дикарей,
но был я одурманенный советским
уклоном общности людей!
И потому листал я терпеливо
марксизма обнажающую суть.
Я находил там неплохие мысли,
хотел идею протолкнуть.
104
Я даже поступил на культработу,
закончил просвещенья институт,
спектакли ставил про огромный
о коммунизме в сердце зуд.
И состоял я даже в комсомоле,
имел прикидку коммунистом стать,
заботился я и о партийной роли,
спешил в ряды её попасть.
105
Учёба в институте расширяла
мой кругозор и веру в идеал,
судьба мне право оставляла,
как я хотел, так поступал.
Я не скажу, что был фанатик,
но в братство верил я людей,
атмосфера общая влияла,
внушался я под знаменем идей!
106
Как раз учебный мой период
с любовью к Вике совпадал,
я среди творческих открытий
порядочность скупую соблюдал.
Сказать по правде были отступленья,
как раз те пробы, чтоб инстинкт
затух мой с тенью преступленья,
подружке Вике изменить.
107
Представьте атмосферу института,
по пропаганде силою искусств –
идей октябрьской революции,
идей в переплетенье чувств.
Преподаватели там были от искусства
актёры, режиссёры, худруки,
они старались научить нас чувствам
поставленным на сцене во плоти.
108
Мир театральный душу забирает,
он увлекает, хочется творить,
от формы малой направляет
большие сцены возводить.
Успех зависит от таланта,
от меры той, что можно развивать
лишь при условии задатков,
при их отсутствии никак.
109
Я встретил там людей прекрасных,
поклон им низкий отдаю сейчас,
общаться с ними был я счастлив,
в душе моей немалая их часть.
Я помню Лидию Петровну,
актрису – высший пилотаж,
сценречь я от неё усвоил,
мог строить, словом эпатаж.
110
И всех учивших режиссуре
не забываю я ни дня,
я научился их культуре,
не просидел на кафедрах зазря.
Пускай не стал я, как Любимов,
не Эфрос я, и не Эльдар,
зато в секрет искусства вникнув,
себя, как человека я создал.
111
Я не скажу, что слишком получился,
особо не чем мне блеснуть,
зато прекрасны мои мысли,
могу я логикой поведать суть.
Пусть жизнь сложилась неказисто,
рогами прёт в меня судьба,
зато живу душою не прокисшей,
прозреньем светятся глаза!
112
Так вот тогда в той атмосфере,
студентки юные притягивали взгляд,
одну из них я для себя приметил,
стройна, голубоглаза, локон-прядь.
Светлана – ангел белокурый,
так звал её я втайне про себя.
Сошлись мы быстро, – поцелуи
сводили с трезвого ума.
113
Общенье быстро разгоралось,
Какой костёр! – Как доменная печь
влюблённость наша полыхала,
слова пылали, пламенная речь.
Я даже подзабыл свой похотливый
инстинкт запрятанный внутри,
казалось мне, что я достигнул
духовной – платонической любви.
114
Её слова не плавали в согласье,
Светлана выдавала на-гора
две тонны истинно прекрасных
суждений… Вот – моя мечта!
Я до сих пор Светлану вспоминаю,
такую собеседницу мне не найти,
меня сегодня ловко понимают,
вид делают без ощущения внутри.
115
Сегодня не с кем мне общаться,
на уме у женщин только быт,
искусством не умея проникаться,
спешат поверхностно судить.
Закончив по два института,
филологи и прочие вокруг –
над строчками особо не пекутся,
средой питательной живут.
116
Мозги задурены одним стремленьем,
копейки в миллионы превратить,
ну, а потом возможно изумленье
к искусству всякому родить.
Но к сожаленью так не получается,
вся жизнь уходит на корма,
и дети их тому же обучаются,
и нет просвета, – нет пока.
117
Со Светою я долго вёл беседы,
музеи посещали и театр,
не пропускали даже воскресений,
из платонических не выходили чар.
О Вике, помня, бегал я к обоим,
с одною похоть погашал,
духовно восходил с другою,
вниманье каждой уделял.
118
И всё-таки меня побеспокоил –
инстинкт вломился в мою дверь,
я к Свете потянулся тёплою рукою,
во мне проснулся дикий зверь.
Я долго с нею горячился,
достигнув цели, загрустил,
со Светой ничему не удивился,
инстинкт едва ли погасил.
119
Я повторял не раз сближенья,
желанной страсти не нашёл,
на пике высших откровений
в ответ я сухость приобрёл.
Светлана внешностью прекрасна
и собеседник высший класс,
как женщина была ужасна,
всё тех же бревен перевязь.
120
Расшевелить в ней живость,
как не старался, мне не удалось.
Я с настроением паршивым
ходил, испытывая злость.
Да где же та, что мне предназначалась?
Да где же та, что будет дорога?
Душой сошёлся, а теперь печалюсь.
И ни к чему теперь слова.
121
Беседы с ней мне стали в тягость.
Что говорить, когда уже погас
к ней интерес, нет страсти,
надежды нет, пустая масть?
Вот так вот многие идут на браки,
на поводу у долга создают союз,
приличьем прикрывают враки,
несут сокрытый тошный груз.
122
Детей рожают в укрепленье
семьи, взошедшей на дрожжах
каких-то общепринятых стремлений,
храня в основе шкурный страх.
Страх этот перед старостью далёкой,
страх пред болезнями, – бедой,
боятся люди жизни одинокой,
страх правит, – не любовь!
123
И как же выбор сделать в мире,
где на расчётах булькает житьё?
Стремиться к выгодам постыдно,
быть одиноким, можно быть вдвоём.
И не известно, что дадут на о́дре
стакан воды иль яду горсть,
страшней беды на безлюбовье –
вершить семейный пост.
124
Расстался я со Светой, – разбежались,
как говорят, останемся в друзьях!
Не помогли нам книги и старанья,
ни долг приличий и не страх.
Не пара мы! – Действительно не пара!
Через примерно года полтора,
сыграла Света радостную свадьбу,
нашла для брака жениха.
125
Жених был внешне атлетичен,
(Амбалами зовут таких!)
он некрасив, но симпатичен,
высок, примерен – даже тих.
Я тост поднял, пришедши с Викой,
здоровья, деток пожелал!
И по традиции я «горько» крикнул,
жених невесту долго целовал.
126
Напился я до чёртиков и бесов,
я веселился, – дико танцевал!
И даже пригласил невесту,
жених согласие мне дал.
Затем я выходил на сцену,
в стихах я пару прославлял.
А по утру я лез на стену,
бодун покоя не давал!
127
Роман закончился со Светой,
инстинкт мой поиск поджигал,
я снова разглядел предметы,
которые недавно не видал.
Учёба ровно шла без происшествий,
наш Волобуев староста Колёк,
был человек ответственный, конечно,
но и прогулам делал недочёт.
128
И потому от нудных просвещений,
наук состряпанных на киселе,
я мог иметь свободу посещений,
казак был вольный на коне.
В дни получения стипендий,
вина «Улыбка» три бутылки брал
и для развитья отношений,
с друзьями их я распивал.
129
Так пролетели годы в институте,
там, может, лучшее прошло, –
чуть позже, уделим минутку,
об институте слово есть ещё.
Ну, а пока за стол вернёмся,
увлёкся слишком я повествовать
о теме личного расстройства,
вернусь про армию слагать.
© Николай Гончаров, Дом Поэта, 11.04.2025
Свидетельство о публикации: I-MU № 773574247
Нравится | 0
Cупер | 0
Шедевр | 0
