Представь
поставил править твёрдый чат.
Но я люблю с бумагою играться,
привык стихами отвечать.
Пусть не прочтёшь мои ты письма,
я всё равно тебе их напишу!
Пора простить и хватит злиться,
в который раз прощения прошу!
Тем более со мной тебе бы надоело,
характер у поэта, – не стойкий календарь!
Ему зимой вдруг жаркого охота лета, –
а летом зиму срочно подавай!
Другие бывшие уж столько натерпелись!
По разуменью их я должен толковать
любую прихоть тех, кто спелись –
и в общепринятом я должен ликовать!
Как все ходить по графику недели
в какой-нибудь задрипанный театр,
где театралы выдумкой воспели
бездарный лицедеев акт.
Как все я должен посещать был тёщу,
хотя я тёщ не буду обижать, –
поскольку их я уважаю и мне проще
тёщ было разговором ублажать!
Они взрослы́ и понимали жизнь в размахе
моей невинной и бунтующей души, –
пошедшей жить не по расчёту и без страха
окончить жизнь, как многие бомжи!
Как все я должен был купаться в Чёрном море,
или в другом я должен был отмыть
свой организм, стремившийся лишь к воле,
и ею только жить и жить.
Ещё представь, как не люблю я слушать
про парафин устроенности дней, –
особенно про то, что чувств не сушит
семейный яд тоскующих людей!
Вся жизнь покрыта стойким лицемерьем,
и нет ему исхода в близких днях!
Чтоб выжить одному несложная идея,
а вот семью выжить, – дело швах!
Семейный человек обязан извиваться,
выкручивать благополучие скорбя,
по чистоте ушедшей снами повторяться –
ночами изредка до раннего утра.
Дни раздают защитные жилеты,
накинув маскировочный халат, –
выходят на охоту жизненной диеты –
всё то же лицемерье повторять!
Недавно за дружеской пивной беседой,
приятель мне сочувственно сказал, –
что неудачник я, – что непоседа,
и главное, – семьи я не создал!
Ему ответил я, что годы не растратил,
что есть запас, что исправим! –
Я обманул его! – Я не хочу остаток тратить
на общепринятый засохший штиль!
Любви не променяю искреннюю музу
на пыл устроенных всегда в поту,
несущими не радость, – а обузу,
всегда с разрывом стоя на краю!
И сказки не хочу я слушать о счастливых,
напоминающих животных у ярма, –
в семейных парах брезжиться тоскливо
любви огонь за пеленой расчётливого дня!
Ещё представь, как запираясь на недели,
на месяцы порою, в одиночестве пишу, –
друзья ревнуют, – удивляются соседи
непраздному затворника житью!
Тебе совсем бы не понравилось занятье,
общаться с кем попало по углам, –
ты захотела б навсегда в себе остаться
на принадлежности к костям!
Ну тем, что «белыми» по-прежнему зовутся.
Изображая аристократическую суть,
сегодня многие о бездуховность разобьются –
и естества за годы не найдут!
Счастливчик я, но быть со мною трудно!
Принадлежа превосходящим орденам,
я – сын мгновений, проходящих чудно,
и чудеса я создающий ежедневно сам!
А что ж вокруг? – Вокруг всё, как и прежде.
Нет дела никому до явленных чудес.
Спешат, стремятся аккуратные в одежде
в какой-то дикий хмурый лес.
Отбив добычу у соседнего на фланге,
идут в атаку покрупнее дичь прибрать!
Себя возвысив в материальном ранге, –
всё так же продолжают липко лгать!
Уже и строй масоны нам сменили,
уже торговля стала всех съедать, –
уже бы надоело, – нет, не ощутили,
как главное в нас стало исчезать!
И скоро выжгут русских честность,
на изворотливый изменят лад, –
поставят в угол экземпляром неуместным –
и всей культуре поддадут под зад!
Прощай краса славянского размаха!
Прощайте россы прошлых дней!
Идёт уничтожение, – расплата,
за оставленье дедовских идей!
Связь временну́ю вскоре потеряем
и будет жить, намного нам скучней! –
Повсюду пьянь и угрожают наркоманы, –
похожие лишь внешне на людей.
Нет! – Человек в безбожии плохая штука!
Сырец телесный, – биоматериал,
пускающий слова сухою штукатуркой,
неся всему небесному провал!
Так вот представь, меня бы ты тянула
закрыть глаза и в собственном райке
настраивать заставила бы струны –
для воркованья на малиновом чайке!
Я упирался бы и ставил многоточья, –
я говорил бы о неправильности тем!
Ты привязала бы ребёнком
и без строчек я сдался бы в семейный плен!
Не жизнь была бы – выживание!
Ты посмотри, – нет счастья при деньгах!
И на безденежье такие же закланья, –
такая ж слякоть передряг!
Ещё друзей моих, представь, в подпитье! –
Представь, как веселимся дико мы, –
чтоб иногда, от окружения забывшись, –
от всех проблем, блаженствуя уйти!
Не подошли бы нраву твоему собранья, –
ты изгоняла бы моих друзей!
Я начал бы, как ухарь уличный ругаться –
и пригрозил расправою своей!
Я не хороший элемент для поля,
где сны проходят чередой,
где не в почёте ветреная воля, –
где славу носит меркнущий покой.
Ещё представь, свои все обещанья
ты не сдержала бы и потому
я невзлюбил бы нежные касанья, –
словес твоих пустую череду!
Мне говорить нельзя! – За слово
я требую всегда держать ответ!
Иначе, человек тогда полова, –
отброс, биологический предмет!
Не то, чтобы дружить, – я не хочу общаться
с любым, кто не хозяин слов!
Я допускаю, – можно в силах ошибаться,
тогда признаться будь готов!
Скажи, как друг, как человеческая особь, –
не будь животным с языком!
На то дана нам отличительная совесть,
скрепляющая жизненный закон!
Ещё представь, твоя гордыня,
привитая тебе талантом средь наук!
Со школьных лет ты проводила
в учёбе время, – за долготою мук
ты обрела над однокашником зазнайство,
возвысилась во взгляде и всегда
являла знаний культ, как пластырь,
тебе закрывший на истину глаза
Я на гордыню отвечаю противленьем!
Любой намёк рождает мой заслон! –
Сразился б я с пороком сим без промедлений,
свой утверждал бы эталон!
Не правда, что любовь всё допускает,
и нужно только данное любить, –
любовь на бой ведёт и позволяет
пороки многие изжить!
У попустительства опасная утайка, –
таить в себе чудовищный раздор
до времени, когда уставший
не примет бодрого порока перебор!
Ещё представь, что ты бы мне солга́ла!
И повторила бы не раз, – не два!
Ложь в юности ты знатно применяла, –
припомни, как ловил тебя!
Припомни, как ты с мальчиком ходила
фуршет справлять под руку с ним!
Мне чушь несла и громко говорила,
что я тобою искренне любим!
Так почему же ты пошла с ним прогуляться?
Так почему же мне так злостно наврала?
Тебя любил, – а ты смогла так посмеяться
над чувством пылким! – Я не простил тебя.
Тебе в дальнейшем я уже не верил!
Мне доносили, что паблуда ты!
Скрывал я гнев, – терпел и бредил,
что подрастешь, изменишься в любви!
А случай с неудавшимся самоубийством,
припомни, как ты мне жалостно лгала!
Браталась ты! – Мне рассказала, поглумившись,
что происшедшее произошло из-за меня!
Что не хотела уезжать в деревню к деду,
на год пусть меня ты не хотела потерять.
И что я узнаю? Что было, в самом деле?
Что ты браталась, как простая тать!
Ты лживою была и остаёшься таковою,
хоть восемнадцать было, – хоть под сто!
Я жить не смог бы, совмещая головою
порок твой с честью чувства своего!
Зачем кривить? – За лживость многим
жизнь наказанье по заслугам раздаёт!
Неисчислим круг женщин одиноких, –
мужчин такой же ждёт итог!
Нет выигрыша на круге безысходном, –
расплата до копья свой долг берёт!
И не пройти укрывшись огородом, –
грех прошлый рассекреченным всплывёт!
И за него в ответе будет каждый!
И нет обиды у меня сегодня никакой!
Я не скажу, что рад и, что однажды
не пострадал я следом за тобой.
Всё было и прошло одним мгновеньем,
и разбирать полёты дело знатоков, –
я лишь сказал по факту своё мненье,
и продолжать я доводы готов.
Я подвожу к тому, что быть нам вместе
по происку судьбы – не суждено!
Что навсегда расстались мы, но так прелестно
припомнить строчкой время то,
когда действительно любили, –
с наивностью спешили продолжать
обманов череду, – когда дружили,
и предавая, смогли всё сознавать!
Я не пытаюсь обвинить и выставляться
не собираюсь в неизменной правоте.
Но было так! – И в факты буду упираться,
и доводы продолжу я в строке.
Представь, что разлучали нас успешно
твои родители. Я чином не под стать,
в их представленье был! – Они небрежно
нам стали палки подставлять!
Они судьбу тебе наметили иную, –
им нужен был, как минимум князёк,
который мог бы их дочку дорогую
вести на привязи средь жизненных дорог, –
который мог бы заслонить от бури
набитым толстым кошельком, –
который тучной и расплывчатой фигурой
умел бы закрывать сквозной проём!
Они умело расписали партитуру–
и роли были розданы на много лет,
играющим в придуманные бури,
построившим безумств кордебалет!
Но как бы не старались, их попытки
твою судьбу не удалось им изменить –
на лад их пониманий с пересыпкой
эмоций, горделивости, молитв.
Представь, как их сопротивленье
во мне рождало грустный смех, –
я думал, пересилим, – будем вместе,
банально говоря, вдвоём навек!
Ошибся я! – В тебе была ошибка!
Сама не знала ты, что хочется познать, –
семейный толк со скукой незавидной,
или весельем молодость промчать!
Металась ты, я наблюдал твои волненья,
двух зайцев ты хотела отловить! –
Не получилось, – не помогло твоё уменье, –
две разницы в одном соединить!
Родители твои заликовали,
когда я в армию по при́зыву ушёл! –
Они прекрасно по-житейски понимали,
что время укрепит разрыва роль,
который между нами больше года
себя в разгулах укреплял!
Ты для столичного цвела народа, –
я здесь, в провинции не отставал!
Ещё представь, как было тяжко
мне о твоих загулах узнавать! –
Я понимал, что допустил промашку,
что ты обычная – простая блядь!
Вернулся я, ты будто бы проснулась, –
звонила мне, наверно, чтобы знать, –
дошли ли до меня знакомых пересуды, –
а может любопытству решила потакать.
Ты рисовалась каждым словом, –
манерничала, строила какой-то миф!
Показывала внешние обновы –
когда-то слов мне дорогих!
Твой сленг я понял с первых оборотов,
(Ты знала, как я чувствую слова!)
поэтому зазнайливые ноты
с усердьем малодушия вела!
Во мне вскипела горькая настойка
из одиночества трёх лет!
Ответил я, – пусть даже недостойно, –
твой сленг не мог уже стерпеть!
Мне показалось, что поиздеваться
хотела ты, на годы наплевав, –
на те, когда могли мы улыбаться,
себя на искренность призвав!
Мгновенно вспомнил я начало, –
я вспомнил, прошлое тепло!
Я понял, что конец печальный
хозяин разговора твоего.
Поставив точку нашим отношеньям,
я много думал, – хотелось позвонить!
Я день откладывал и постепенно
к разлуке притаившейся привык.
Я с ней сдружился! – И меня однажды
она с другою девушкой свела!
Я ощутил желанье и женился даже,
и даже прожил в браке года два.
И каждый день, с утра проснувшись,
я вспоминал, как наваждение тебя! –
Не исчезало устоявшееся чувство, –
тобой теснилась голова!
Я вспоминал осенний первый вечер
и сотни вспоминал я вечеров,
когда вдвоём спешили мы на встречи
нести тепло произносимых слов!
Спешили и молчанием прекрасным –
поднять другу друга в высоту
взаимных пониманий и участий, –
познать взаимообладанья красоту.
Я вспоминал о сотне планов,
где главной целью был союз, –
наш общий с неразлучным проживаньем
в цвету семейных уз!
Все обстоятельства приведшие к разрыву,
казались, пылью из песка, –
хотелось встретиться, – тебя увидеть,
узнать твои счастливые глаза!
Хотелось так, что брак пришлось разрушить!
Нельзя жить в браке без любви! –
Нельзя постыдно душу чью-то мучить,
ей навязав мучения свои!
Вернувшись снова к дням свободы,
решил тебя я отыскать, –
я обратился к тем, кто чинно сводят,
затем, чтоб со злорадством разлучать!
Один мне дал совет, – найти твою подругу!
Я отыскал и встречу предложил, –
поговорить на тему вашей дружбы,
вопрос свой личный разрешить!
Что суждено узнать когда-то, то узнаешь! –
Не в лучшем свете слушал о тебе, –
твоя подруга, все подробности вскрывая, –
держа стакан, помчалась на коне!
Она мне рассказала о двойном стандарте
твоих расчётов чувствам вопреки, –
она сказала о твоём столичном варианте
и о моём, как прошлом – для любви!
Я ужаснулся, внутренне ревнуя,
от откровений скрытно умирал! –
Я лучше б никогда не ведал про такую –
и лучше б правды о такой не знал!
Твоей подруге я легко поверил,
тому был выдан неоспоримый факт, –
твоё письмо столичной стервы, –
мужчин расчётом выбирать!
Представь, какое заштормило чувство,
как тяжело мне было узнавать,
что нет той девушки, той душки, –
что есть расчётливая блядь.
И сигареты ты курила, как сапожник,
и водочку ты научилась пить! –
И в ресторанах ты бросалась прошлым, –
стремилась для себя пожить!
Узнал о муже, – о твоём рогатом!
Бедняга верит ангельски в тебя! –
Он мог по вере быть мне братом,
когда я был влюблён в тебя!
Когда я бредил о тебе с восторгом, –
когда весь смысл был для тебя сведён!
Когда я жил одним лишь богом –
и бог в тебе был заключён!
Исчезло всё! – Узнал я правду!
Рассеян миф, но застилает взгляд
туман далёких прошлых странствий, –
любви моей, не исчезающей никак!
7/9 июня 2005/4 января 2025
Аудиоверсия:
https://musicproia.ru/
или
https://musicproiavit.ru/
© Николай Гончаров, Дом Поэта, 07.01.2025
Свидетельство о публикации: Z-RX № 738420329
Нравится | 0
Cупер | 0
Шедевр | 0
