Павел филонов
Всегда преступным даже к клятвам,
эх, не понять вам, не понять вам:
он, абсолютный человек,
прервать не в силах гордый бег
к своим блокадам и непрядвам.
Не внемля Западу и нормам,
труды готовивший хоромам,
противник игрищ и ролей,
он, пир писавший королей,
мог звать еду небрежно кормом.
Себя на холст просеять в сито,
но только раз покушать сытно –
в последней вечер декабря.
Продажным не был, может, зря?
Подумал вот – и стало стыдно.
Спокойно цельный, словно точка,
имел права быть – как заточка
концом в пределы разных сфер,
сказать себе, что лютый зверь,
любви – единственная дочка.
Зачем «твой Панька» если, вроде б,
совсем не прост и не юродив,
скорей – железный человек,
в душе – космический абрек?
А так... Опять же правил против.
...Достал тебя товарищ-голод.
И, словно намертво приколот,
лежал ты именно под ней,
под той картиной. Девять дней
досок жалел замёрзший город.
© Герман Соломин, Дом Поэта, 04.04.2023
Свидетельство о публикации: C-SR № 600397687
Нравится | 0
Cупер | 0
Шедевр | 0
